Бертран Шмит разбирал почту. Его жена Изабелла, сидя рядом, следила за сменой выражений его лица, Почерк на конвертах вызывал у Бертраца то гримасу, то улыбку.
- Эге! - воскликнул он.- Письмо из Поп-де-л'Эра... Давненько мы ничего оттуда не получали!
Он прочел подпись.- Жермона Гсрен? Ах да, мать Денизы Гольман. Что ей от нас надо?
Мадам Герои извещала о смерти своей матери, баронессы д'Окенвиль, умершей на 84 - м году жизни в Руапе, в собственном доме на улице Дамьетт.
«Я решила сама сообщить вам эту грустную весть: ведь Вы - друг моей дочери и знали мою бедную мамочку. Вспоминаю, как Дениза привозила вас к ней, и она с удовольствием слушала вашу общую болтовню... Дениза уже тогда была очень способной девочкой, ну, а вы... Не стану расточать вам комплименты, но знайте, что бедная мамочка относилась к вам очень хорошо. Теперь моя жизнь так пуста! Целых тридцать лет я еженедельно ездила в Руап навещать ее. Несмотря на преклонный возраст, она давала мне очень ценные советы. Не знаю, как я перенесла бы это горе, если бы не моральная поддержка со стороны всегда внимательного Жоржа и не любовь детей. Если вы случайно попадете в Нормандию и не побоитесь многоречивости, свойственной пожилым женщинам,- побывайте у меня. Буду рада поделиться с вами воспоминаниями о бедной мамочке».
- Ты знал эту мадам д'Окенвиль? - спросила Изабелла.
- Немного. Помнится, я раз или два посетил с Денизой дом в Руане, очень старый и обветшалый.
- Зачем же ее дочка написала нам это сердцещипательное письмо?
- Чтобы возбудить сочувствие к себе. Она принадлежит к числу тех, кто даже из горя пытается извлечь выгоду. Это тем смешнее, что при жизни «бедной мамочки» она относилась к ней очень плохо.
- Почему?
- Д'Окенвили разорились, а у мадам Герен, дважды выходившей замуж, и каждый раз - за богача, денег куры не клюют. Она посылала матери на жизнь, но лишь столько, чтобы еле хватало, и заставляла платить унижением... Это было ужасно!
Подумав, Бертран добавил:
- Не только унижением, но и услугами.
- Что ты подразумеваешь?
- Это старая история. Первый раз мадам Герен вышла за того, кто стал отцом Денизы. Она обманывала его, сперва с одним офицером, потом с Гереном, тогда еще холостым. Но чтобы скрывать от мужа свои шашни, ей нужно было алиби. «Бедная мамочка» была для нее удобной ширмой; думаю, что она даже принимала своих любовников в ее доме... Да, «бедная мамочка» выступала в роли сводницы.
- Почти в каждой женщине есть что-то от сводницы! - задумчиво проговорила Изабелла.
- Что касается мамаши д'Окенвиль - в этом нет ничего удивительного,- продолжал ее муж.- В молодости, говорят, она отличалась более чем легкомысленным поведением. Мой отец, человек строгих правил, говорил о ней с презрением. Да она и этого не заслуживала, ибо была глупа.
- Надо все-таки выразить ее дочери соболезнование, Бертран. Напиши несколько слов.
- Думаешь, надо? Но что я ей скажу? Ведь меня смерть ее мамаши пи капельки не огорчила.
- Да, знаю... Но надо же соблюсти проформу. Бертран вздохнул, сел за стол и взял листок бумаги. «Сударыня! - написал он.- Ваше письмо глубоко меня тронуло. Как мило с вашей стороны, что, несмотря на свое тяжелое горе, вы сами известили меня о нем. С грустью вспоминаю свои - увы, слишком редкие - визиты на улицу Дамьетт, эти красивые места, веселость и грациозность вашей бедной мамочки, тогда еще не старой, ее ласковое отношение к подростку, каким я был. Все это навек запечатлелось в моем сердце, все это незабываемо. Я знаю, как преданы вы были своей матери, и надеюсь, что любовь мужа и детей помогут вам перенести эту потерю. Если мне случится побывать в Нон-до-л'Эрс, я, конечно, навещу вас, чтобы вспомнить прошлое. Примите, сударыня, заверение в моих симпатии и уважении».
Он протянул листок Изабелле.
- Прочти! Боюсь, что это смешно.
Его жена быстро пробежала письмо глазами, затем с удовлетворенным видом отдала его Бертрану
- Как раз то, что надо!
|
АНДРЕ МОРУА